exhaustedЕдем сегодня домой с учебы. Я с коллегой, тихо-тихо, из Бат-Яма, через Иерусалим, к себе в Южную Иудею. Дорога из Бат-Яма до Иерусалима должна занимать полтора часа, кои она послушно и заняла. Хорошая девочка. Дальше. Дорога из Иерусалима до нашего поселения, если на автобусе бронированном пуленепробиваемом - час. Автобус - в четыре десять, в пять десять будем дома. Ура.
С дикой скоростью (главное - не опоздать на автобус) покупаем цветы коллегиной свекрови, родившейся 28-го февраля:
- Хаха, хорошо, хоть не 29-го, ладно, давай сюда эту веточку, потом запакуем, возьми целлофан с собой, ленточку на фиг, понимаете, девушка, нам главное - на автобус не опоздать, сочетаются желтые с красными, прекрасно сочетаются, и вон ту зелень тоже с собой, ладно, резиночкой я потом перемотаю, да запихни ты это куда-нибудь, фигня, не сломается, не сломается, я сказала, три минуты осталось до автобуса, ну давай же, потом укомплектуешь, все, хватай, побежали.
Побежали. Прибежали. Автобуса нет. Четыре пятнадцать. Нет. Четыре двадцать. Нет. Хихи *нервно*. По радио передают, что наше шоссе перекрыто: вот уже час идет массивный обстрел иерусалимского района Гило, расположенного точно напротив деревни Бейт-Джалла. Разделяет их - правильно, наше шоссе. Которое и перекрыто по причине обстрела - ах да, это я уже говорила. Они по радио это тоже уже говорили. Теперь повторяют. В четвертый раз.
Четыре тридцать. Приходит автобус. Триумфально грузимся в него (в туалет бы... да ладно, час всего, дома сходишь... ну хорошо, хрен с ним, поехали).
(поехали?!?)
Хрен с ним. Поехали. Доехали до Гило, шоссе все еще перекрыто. Ждем. Рядом с нами - соседка, с двумя младшими детьми: двухлетним и четырехмесячным. Я раньше думала, что моя дочка спокойная... Дети сидят тихо и ждут молча. Мы тоже сидим тихо и тоже ждем молча. Потом молча нам ждать надоедает и мы начинаем обзванивать мужей: выяснять, кто из них где застрял.
Мужья собирались встретиться, забрать Мусю от моих родителей и на Диме доехать до дому. Мужья сидят у моих родителей и уныло слушают радио. Ехать им определенно некуда. Мы сидим в автобусе и слушаем все то же радио. Обмена новостями не вышло: новости у всех одни и те же. Дама, сидящая за моей спиной, звонит мужу и сообщает, что автобус стоит, а мы сидим.
Просидев час (да-да, действительно, надо было тогда в туалет, но кто же знал, ну куда я теперь пойду, тут же люди, ты с ума сошла, ладно, доедем как-нибудь, в конце концов, не так далеко ехать), получаем приказ: ехать в объезд. Через Эмек Ха-ЭлА, серпантином, полтора часа. Дама, сидящая за моей спиной, звонит сыну, и сообщает, что мы едем.
По-моему, ехать всегда лучше, чем стоять. Беру на руки младшего ребенка соседки, чтобы она хоть отдохнула. Старший тут же залезает на ее колени и засыпает. Едем. По радио передают события дня: там-то взорвали мину, там-то обнаружили бомбу, там-то ранили столько-то... Обстрел Гило продолжается. Мелкий на моих руках улыбается огням, пролетающим за окном.
Поездка длится третий час. По-братски делим один (прописью: один) банан и утренний бутерброд с сыром. Обсуждаем, что будет, когда начнем голодать. Решаем, что первыми съедят толстых.
Соседка спит, откинувшись на спинку седенья и разбросав по ней длинные темные волосы. Ее сын тихонько бормочет во сне. Девочки на переднем сиденье поют какие-то куплеты. Дама, сидящая за моей спиной, звонит брату и сообщает, что мы все еще едем.
В автобусе темно (в междугородных автобусах всегда выключают свет) и потому сонно. Серпантин вьется и смеется. Дети сдержанно поднывают. Взрослые тихо фигеют. То здесь, то там раздается громкий разговор по телефону - то по-русски, то на иврите:
- Да, мама (папа, маленькая моя, тетя Фира, гражданин начальник), я в автобусе. В ав-то-бу-се!!! Что? Нет, в автобусе! Нет, еще едем. В автобусе, говорю! В объезд, да. Нет, еще не открыли. Не-от-кры-ли!!! Не слышно ничего, сотовый не ловит. Не-ло-вит, говорю! Что? Не услышал последней фразы? Ладно, неважно. Не-важ-но! НЕ! ВАЖ! НО! Ладно, я тебе попозже перезвоню...
Подъезжаем к нашим местам, уже видны огни Эфраты - большого поселения, недалеко от нас. Эдакая "Большая Деревня" нашего округа. Дама, сидящая за моей спиной, звонит свекрови и сообщает, что мы почти приехали.
Я, вполголоса: хорошо иметь большую семью...
Коллега, также: всегда есть, кому позвонить...
Автобус делает плавный вираж и останавливается. На шоссе пылает ЧТО-ТО. Я не хочу знать, что это, мне это неинтересно. Покачиваю на колене младенца. Гули-гули. Шины подожгли? Нет, не шины. Шины горят потише. Камернее как-то горят шины, понимаешь? Гули-гули. Мама младенца просыпается и берет его к себе. Как это "подожгли какой-то автомобиль"? Кто поджег? Зачем? Ах, выясняется...
Темно. Автобус стоит. Вокруг - солдаты и джипы. На шоссе пылает автомобиль. Вокруг - арабские деревни. По радио сообщают, что обстрел Гило все еще продолжается, и что наши войска вошли в лагерь беженцев, но не собираются там оставаться. Коллега: если не собираются оставаться - на хрена входить?
Страшно. В первый раз за всю поездку реально страшно. Костер на дороге, пустота и мрак вокруг, радио это кассандрическое... Мысль: умирать лучше в семье, чем в толпе. Вот начнется сейчас стрельба, будет паника, давка - кому это надо? Куда как лучше своей компанией, тихо, за одну очередь. И никто не будет толпиться у выхода, который узок, да и не спасет.
Дама, сидящая за моей спиной, звонит дочери и сообщает, что мы застряли.
Мне звонит Дима и говорит, что они решили ехать. После чего связь прерывается.
Я звоню Диме и очень прошу пока что никуда не ехать. После чего связь прерывается.
Звонит Дима, и спрашивает "почему". Связь прерывается.
Перезваниваю и говорю "потому, что мы застряли".
"Где застряли", пугается Дима.
"... застряли", неостроумно отвечаю я.
Объясняю, что у нас тут творится. Выслушиваю просьбы быть осторожной (как?) и обещание сидеть, где сидится, и не дергаться. Успокаиваюсь (слегка).
Поехали. Тихо-тихо, не сглазить бы, молчи, молчи, сплюнь три раза, не знаю я, который час, поехали, поехали, вот тут, кажется, в прошлый раз стреляли, или вот тут, или там, не знаю, где именно, едем, едем, тссссс, не надо никому звонить, приедем - позвоним, только бы не остановили, только бы не стреляли, только бы ничего не случилось, только бы не...
Подъезжаем. Подъезжаем. Въезжаем (привет, ворота!). Дама, сидящая за моей спиной, просит у меня телефон: в ее аппарате села батарейка, а ей надо срочно позвонить сестре - сказать, что мы доехали. Дети соседки и сама соседка проснулись и начали подготовку к выходу: коляска-сумка-еще-сумка-ребенок-еще-ребе
Оказывается, что едут. МЫ. Приятно чувствовать себя бедой всего автобуса. Ладно, по сравнению с остальными бедами, мы с нашим "дальним краем" - еще ничего. Еще дусечки.
Перед выходом - женский голос из середины автобуса:
- И четырех часов не прошло...
Звонит Дима и сообщает, что они с Мусей выехали по направлению к дому. Едут через Эмек Ха-ЭлА.
И четырех часов не прошло.
